Русский Рэмбо для бизнес-леди - Страница 32

– Проходите, пожалуйста. – Проговорив это, женщина тут же отступила в неосвещенный угол полутемной прихожей, так что Скиф не успел рассмотреть ни лица ее, ни фигуры. Снова началось придирчивое сличение физиономии Скифа с фотографией в ее руке.

Он уже успел возненавидеть эту глупую бабу. Взялась не за свое дело ради несчастных копеек.

– Ну что, тетка, похож или нет?

Женщина молча прислушалась к гудению лифта, потом тихо сказала, шагнув из темноты угла на свет:

– Здравствуйте! Я – Аня! – и, приветливо улыбнувшись, несмело протянула руку лодочкой.

Вся она была ладная из себя, длинноногая, с тяжелой натурального пепельного цвета косой, с открытым, без бабьих макияжных ухищрений, слегка скуластым лицом, на котором широко распахнуты южнорусские ореховые глаза, а в них скорбными церковными свечками тлеет незатухающая, неизбывная боль, которую они хотели бы скрыть от всех, да боль-то выше сил человеческих. Это Скиф определил сразу и почувствовал себя неловко, как на похоронах. Насмотрелся он на такие глаза у женщин Карабаха и у сербок, чьи мужья и дети по чужой злой воле оставили земную юдоль…

– Вот вам ключ. Дверь закрывайте только на один оборот, а то потом без слесаря не открыть.

Скиф не сдержался, хмыкнул. Он открывал и не такие двери.

– Вот вам продукты, – протянула она пластиковый пакет. – Не успела положить в холодильник.

Я только с дежурства.

"Кто же спит с такими", – залюбовавшись невольно ее статью, подумал Скиф. Наверное, такие родятся на божий свет мужикам на муку. Его Ольга хоть и стерва, но понятна и доступна, а этой и не знаешь, какие слова сказать. Да и, признаться, не часто приходилось ему разговаривать с такими – настоящими, без макияжа и бабьих ужимок.

– Был звонок на ваше имя. Еще вчера, – сказала женщина.

– Ну?! – раздосадованно прикрикнул на нее Скиф, – Плохо было слышно. Наверное, звонили из автомата. Я ничего не разобрала.

– Ну, тютеха!.. Как он хоть назвался, Засечный или Алексеев?

Женщина подняла на него ореховые глаза. Потом еще тише прошептала:

– Скорей первое, чем второе.

– Что с ним, он успел сказать?

– Я не разобрала… Не кричите, пожалуйста, квартирная хозяйка уже спит.

– А ты кто тут, квартирантка, что ли?

– Я хозяйка той квартиры, куда вы сейчас спать пойдете. А здесь живу потому, что приглядываю за парализованной соседкой. Мне не в тягость – я медик.

Зарплата у нас сами знаете какая, да и ту нерегулярно платят, вот и сдаю квартиру приезжим под гостиницу.

– Сколько же за сутки?

– Мы потом с вами рассчитаемся, – спрятала она глаза. – Вы только никому не рассказывайте, что я квартиру сдаю, а то потом меня в милицию затаскают.

– Ладно, коль тебе так страшно, завтра же с постоя съеду.

Она всплеснула руками, но он не дал ей рта раскрыть:

– Тебе бы, мать, с соседкой парализованной больше богадельня подошла бы…

При этих словах женщина болезненно сжала руки в комочек и потупила взор.

– Не обижайся… Не обижайтесь… Из меня, бывает, зверь наружу просится, когда вижу таких, как вы…

– Каких таких?..

– Подранков.

Она как-то виновато улыбнулась, кивнула на дверь:

– Спокойной ночи, Скиф!

* * *

Лязгая в кромешной тьме ключом по замку, Скиф подумал, что тот, с кирпичной мордой, в одесском маршрутном такси, вовсе не дурак, если выбрал в качестве связной эту красивую медсестру или врачиху.

Такие на любом допросе ничего не покажут и не расскажут, как бы над ними ни измывались.

В однокомнатной квартире еле теплились сиротские лампочки в пластмассовой убогой люстре. Скиф зажег свет по всей квартире, чтобы разогнать церковную полутьму, в которой прятались по стенам иконы и фотографии каких-то военных.

Бросив в кастрюлю вариться кусок "Чайной" колбасы, он забрался в ванну, распарился, отогрелся от осклизлой московской стужи и вылез в отмякшем, благодушном настроении, правда, испытывая некоторую неловкость от своего поведения с хозяйкой этого жилья…

Улегся на диван и включил телевизор.

Черт его сегодня дернул под пьяную руку навязаться со своим подарком к этому казаку… Он поискал глазами будильник. Завтра с раннего утра придется отвести Павла в гараж, показать машину.

Старенький телевизор гнал рекламу и мыльные оперы. И вот наконец он увидел Ольгу. Программа называлась "Мы сами с усами.". Наверное, у Вероники в лице есть черточки от Ольги и черточки от него… Опять все тот же бред. Нет у него никакой дочки, если только можно поверить Ольге. Была бы дочка, носил ее фотографию в бумажнике, как Алексеев.

Итак, клуб феминисток под названием "Мы сами с усами…" проводил ток-шоу с участием какой-то невыразительной бабенки с конопатым носом. Знаменитая ведущая напоминала в микрофон, что тема сегодняшней передачи звучит так: "Я вышла замуж за гомосексуалиста".

Ольга восседала в кресле арбитра и царственно оглядывала зал и несчастную жертву телешоу. Даже человеку, не умудренному семейным опытом, с первого взгляда становилось ясно, что "подопытная" никогда не была замужем не только за гомосексуалистом, но и вообще ни разу ни с кем не ложилась в постель. Так неубедительно звучали ее сбивчивые слова об их половой и психологической совместимости с мужем.

Подготовленные "выступанцы" задавали жене гомосексуалиста самые скабрезные вопросы, она отвечала с видом деревенской дурочки, которая путает слова "гомосексуализм" и "постмодернизм".

Потом пошли телефонные звонки. Девушка из Внукова спросила, чем кормят гомосексуалистов и как их нужно содержать в малогабаритной квартире.